Метка: #english

Оставить комментарий 
Comes into corner, comes out for good,
will lie down under the  weight .
Snow's outside of the window - white soot,
how much of it's so late.

Curtains are hiding a monochrome plant
that is arrested in cold.
He drinks and winces, and pours again,
looks in the mirror that's void.

There is a brilliant cupboard in it, 
darkness shakes gray shadows there.
Walking and walking  and losing his wit,
looks at a cigarette's glare,
silently speaks to himself, to himself,
silently answers himself.
Перевод текста Любови Колесник

В угол заходит, идёт из угла,
ляжет под тяжестью тела. 
Снег за окном — будто сажа бела,
сколько его налетело.

За занавесками чёрный завод
в окоченелом простое. 
Выпьет, поморщится, снова нальёт,
в зеркало смотрит пустое. 

В зеркале шкаф полированный, тьма
серые тени качает. 
Ходит и ходит, как сходит с ума,
смотрит, как в банке окурок горит,
молча с собой говорит, говорит,
молча себе отвечает.
Оставить комментарий 
On the twelfth floor of the tower
They are staying after twelfth hour.
Where could you be after all those years?
Proletarian station, the Partisans alley.
Into that hole of a house in the clouds,
To their quiet haven
They took things about which they don't care.
Those who didn't care came to them
To talk, to drink tea and to watch the mayhem.
And for twenty years more
The black sky became the sun
And empty sky became the moon,
Above the pipes, above rampart.
And for twenty years, giving the routine peace,
Now to the ground, then to the sky came birds and poplar trees.
And down there, in the yellow-red river of lights,
Still not enough minutes and nights,
There the streams, the dogs and the frantic
Kept their lives,
Finished, expended.
Перевод текста Лины Казаковой

В башне,
На двенадцатом этаже,
Они остались после всего уже.
Где искать тебя после стольких лет?
Метро Пролетарская, Партизанский проспект.
В эту панельную дыру в облаках,
В тихий свой приют,
Они взяли только то, что и так дают.
Говорить, пить чай и смотреть в окно
Приходили к ним те, кому все равно.
И еще двадцать лет
Над трубами, над стеной
Становилось черное небо солнцем,
А пустое – луной.
И двадцать лет, привычный покой даря,
То к земле, то к небу птицы и тополя.
А там внизу, в желто-красной реке огней,
По-прежнему не хватало минут и дней,
Там ручьи, собаки и сумасшедшие
Берегли их жизни,
Законченные, прошедшие.

Кирзачи

Оставить комментарий 
Пехотные Колонны

Мы бредём—бредём—бредём по пустыне—тащимся —
Тащимся по Африке—всё бредём—бредём —
(Кирзачи—всё—вверх и вниз—вверх и вниз—опять—опять!)
               Дембеля нет на войне!

Девять—шесть—двенадцать—пять—семь-и-двадцать миль сегодня —
Два—двенадцать—двадцать-семь—тридцать-восемь—накануне —
(Кирзачи—всё—вверх и вниз—вверх и вниз—опять—опять!)
                Дембеля нет на войне!

Не—не—не—не—не—смотри перед собой.
(Кирзачи—всё—вверх и вниз—вверх и вниз—опять—опять);
Люди—люди—люди—люди едут крышей, наблюдая,
                И дембеля нет на войне!

Думай—думай—думай—думай —о другом, о чём угодно —
О—не—дай—мне—мой—бог сойти с ума!
(Кирзачи—всё—вверх и вниз—вверх и вниз—опять—опять!)
                Дембеля нет на войне!

Пересчитывай—считай—пули-пули в патронташах.
Если—опустить—глаза—бросятся враги на вас!
(Кирзачи—всё—вверх и вниз—вверх и вниз—опять—опять) -
                Дембеля нет на войне!

Можем—выблевать легко—голод—жажду—и—усталость,
Но—не—не—не—тени вечные врагов —
Кирзачи—всё—вверх и вниз—вверх и вниз—опять—опять,
                И дембеля нет на войне!

Днём с друзьями всё не так плохо,
Но—приносит—ночь— по этапу—по этапу—сорок тысяч миллионов
Кирзачи—всё—вверх и вниз—вверх и вниз—опять—опять.
                Дембеля нет на войне!

Я—по аду—шесть—недель прошагал и подтверждаю
Преисподняя—не—пламя—черти—тьма, и всё такое,
Но кирзачи—всё—вверх и вниз—вверх и вниз—опять—опять,
                 И дембеля нет на войне!
Перевод текста Киплинга

Boots

Infantry Columns

We're foot—slog—slog—slog—sloggin' over Africa —
Foot—foot—foot—foot—sloggin' over Africa —
(Boots—boots—boots—boots—movin' up an' down again!)
                There's no discharge in the war!

Seven—six—eleven—five—nine-an'-twenty mile to-day —
Four—eleven—seventeen—thirty-two the day before —
(Boots—boots—boots—boots—movin' up an' down again!)
                There's no discharge in the war!

Don't—don't—don't—don't—look at what's in front of you.
(Boots—boots—boots—boots—movin' up an' down again);
Men—men—men—men—men go mad with watchin' em,
                An' there's no discharge in the war!

Try—try—try—try—to think o' something different —
Oh—my—God—keep—me from goin' lunatic!
(Boots—boots—boots—boots—movin' up an' down again!)
                There's no discharge in the war!

Count—count—count—count—the bullets in the bandoliers.
If—your—eyes—drop—they will get atop o' you!
(Boots—boots—boots—boots—movin' up an' down again) —
                There's no discharge in the war!

We—can—stick—out—'unger, thirst, an' weariness,
But—not—not—not—not the chronic sight of 'em —
Boot—boots—boots—boots—movin' up an' down again,
                An' there's no discharge in the war!

'Taint—so—bad—by—day because o' company,
But night—brings—long—strings—o' forty thousand million
Boots—boots—boots—boots—movin' up an' down again.
                There's no discharge in the war!

I—'ave—marched—six—weeks in 'Ell an' certify
It—is—not—fire—devils, dark, or anything,
But boots—boots—boots—boots—movin' up an' down again,
                An' there's no discharge in the war!